15 ноября свой 60-летний юбилей отметила настоятельница епархиального женского монастыря в честь иконы Божией Материй «Казанская» игумения Александра (Шумская). Всечестная Матушка поделилась воспоминаниями о своем духовном пути, близких ей людях, о становлении святой обители и о пути крестоношения.
Всечестная Матушка, однажды, рассказывая о своей жизни в Киеве, Вы упомянули имя своей духовной матери – старицы Екатерины, за которой Вы долгое время ухаживали и благодаря которой Господь указал Вам путь в монашество. Не могли бы Вы о ней рассказать?
Блаженная старица Христа ради юродивая Екатерина Моленко, Господи, благослови меня сказать правильно. Она отошла ко Господу в 1997 году, после смерти моей дочери. Эта старица — наша руководительница, ее молитвами я здесь сижу и служу Богу как могу. Этого Креста бы не было. Это была юродивая в самом полном смысле слова, как видим св.блж.Василия на иконах, в таком виде и ее можно было увидеть во дворике, где она жила близ Киева. После смерти ее родителей Трофима и Анны, а это были благочестивые верующие люди, пострадавшие за Христа в годы гонений, матушку и ее брата Феодосия взяла на попечение их родная тетя Агафия. Она оберегала их, особенно блаженную, потому что, таких как она сразу забирали в психбольницу. И вот по рассказам ее тети, матушка сама о себе не рассказывала, юродивые никогда о себе ничего не говорят, она могла блажить, днями молчать, если что-то спросишь, она могла ответить, но ее нельзя было понять в прямом смысле, она говорила иносказательно. Когда мне было 27 лет, а моему муж под 30, с матушкой нас познакомил один из прихожан нашего храма. Я была светская обыкновенная замужняя женщина. Жили мы как все люди, ходили на свои работы, воспитывали детей безбожно, в храм ходили редко, так как он был в пригороде за чертой города. За это старица нас обличала и предсказывала будущее. Когда однажды мы пришли вместе с мужем, она назвала нас монашескими именами, что сильно меня поразило. Я не понимала, почему она меня называет Сашенькой, а моего мужа Валерия Василием. Думаю, ну Саша… у мужа родной брат Саша, может она хочет что-то сказать о его брате. Итак, она начала говорить об этом Саше, я как бы не обращаю внимания, меня это не касается. А потом мне говорят: слушай, так она говорит что-то о тебе, тут что-то не то… вы будете монахами. А как мы будет монахами, когда у меня семья и дети?! Но прошло время, и через многие годы все ее слова исполнились. Она была сильная старица, могла вымаливать. Когда произошел взрыв в Чернобыле, мы все тогда по очереди дежурили у матушки, спрашивали, что же будет дальше. Ведь мог взорваться еще один реактор, и тогда бы погиб весь Киев. Старица много постилась, ночами не спала, вся истощилась. И Господь не попустил беды. Матушка обличала безбожную власть, которая разоряет храмы и попирает веру. У нее было много духовных чад из монахов, иереев, иеромонахов. Но не все ее понимали. Бывало, некоторые священники к ней приходили, а она их понесет разными словами. И они соблазнялись, мол, что это за старушка, ругается, бьет их. Значит, было за что, может они не ради Господа Иисуса принимали священство, а ради куска хлеба. Старица на лица не смотрела, она смотрела на человека, как на творение Божие. И нас обличала, где мы были неправы с мужем, часто иносказательно, видела, что мы еще молодые, не понимаем и смущаемся. У нее мы окормлялись и воцерковлялись. Муж покрестился, мы обвенчались. Старица Екатерина указала нам путь спасения, монашеский путь. И дочь благословила быть в монастыре. Сейчас о старице собираются материалы на канонизацию, но из-за непростой ситуации на Украине, пока все приостановилось. Филарета Денисенко она не признавала, сразу сказала, что это простой мирской человек, и как только началось разделение, матушка предрекла, что этот человек не будет называться митрополитом, называла его «простым дядькой». Говорила, что он учинит большой раскол и вред Украине. И нам повелела выехать с Украины, к тому времени у нас остался один сын Виталий, дочь умерла от тяжелой болезни. Она благословила: мужу — на Валаам, а мне в Дивеево. Дивеево она мне указала так: сидит, держит какую-то бумажку, смотрит на меня и говорит: «Нижегородская епархия…». Как я могла знать, где Нижегородская епархия, когда я за всю жизнь, дальше Киева не выезжала, тем более, тогда был не Нижний Новгород, а Горький. Вот так она предсказывала. А от Нижегородской епархии батюшка Серафим меня прислал сюда.
Матушка Александра, не могли бы Вы рассказать, как это произошло?
Когда на Камчатке был епископом владыка Игнатий, он, по просьбе сестер общины и своей просьбе, стал просить у матушки Сергии сестру из Дивеево, которая бы могла научить общину монашеской жизни, чтобы на Камчатке открылся монастырь. Первая из общины, кто обратилась к владыке, была монахиня Серафима, тогда еще Людмила Дубинина. Владыка приложил много забот и труда, чтобы это место здесь было. Он искал и молился. И ему Бог на сердце положил взять именно оттуда сестру, чтобы она здесь была старшей. Но сначала он послал в Дивеево мон.Серафиму, чтобы она присмотрелась к монахиням, переняла опыт. Она поехала, побыла, но какой опыт… она послушалась в огороде, помогала с цветами, а в духовном плане нельзя же все это сразу постичь, за такие маленькие сроки, три недели или месяц. Поэтому, приехав из Дивеево, и побыв некоторое время в общине старшей, мать Серафима стала плакать и просить владыку Игнатия: «Не могу никак руководить, я в этом ничего не понимаю, я сама только воцерковилась, недавно покрестилась, я не могу здесь быть старшей, не могу сестрами руководить. Владыка, пришлите, пожалуйста, нам игумению». У общины был домик в Сероглазке, где жили сестрички, которые послушались в епархии, у них был там огородик. Постепенно создалась общинка преподобного батюшки Серафима. И так они потихоньку там жили. И владыка, по милости Божией, нашел через наших камчатских прихожан монахиню Маркелу. Ее жизнь я не знаю, так мы не были знакомы, знаю только, что она здесь побыла немного, сначала несла послушание у владыки в епархии, а потом, организовывала этот монастырь. Нашли землю, помогла Екатерина Будовская и другие благотворители. Здесь было все запущенно, была полная разруха, но само место всем понравилось. Работы начали с корпуса, где сейчас Храм Казанской иконы Божией Матери.
И вот здесь они начали первые шаги, стали обустраивать эту казарму под храм Казанской иконы Богородицы. Монахиня Маркела полетела на о.Залит к старцу Николаю Гурьянову, и он, как старец великий и прозорливый, благословил назвать храм и монастырь в честь Казанской иконы Божией Матери, чтобы дальние восточные рубежи нашей страны Матерь Божия охраняла и была Заступницей Усердной всех здесь живущих, нашего края, региона и страны. Но официально монастырь не был еще зарегистрирован. Мать Маркела пробыла здесь до года, а затем владыка отправил ее усовершенствоваться в Серафимо-Дивеевский монастырь, чтобы впоследствии она могла вести дело и с духовной стороны, а не только строительной. Чтобы она могла подвигнуть сестер на какие-то чтения, главным образом молитвенные – полунощницы, часов, обедни, подвигнуть их на клиросные послушания. Она была монахиней, но еще не опытной, т.к. ее только постригли и клиросных послушаний она никогда не несла. Для этого нужен был человек, который хоть немножко, хотя бы 5-6 лет прожил в монастыре и немного бы знал Устав монастыря и имел какой-нибудь опыт в построении духовной жизни. Она поехала, но потом, из-за ухудшения здоровья, взяла отвод, и Владыка благословил не возвращаться. Старшей снова ставят Людмилу Дубинину. И получилось, что храм и община обустраиваются, а духовного руководства нет. Старшая снова возопила: «Я не потяну. Найдите ну хоть кого-нибудь из монахинь, кто бы мог повести духовное руководство». И вот, владыка поехал к матушке Сергии и стал просить. Я в то время была только рясофорной послушницей, шел шестой год моего пребывания в Дивеево, которое я полюбила и никуда не хотела уезжать. Матушка Сергия думает-думает, молится-молится…
Проходит полгода, но она никак не решиться, не знает, кого послать, ведь монахини очень нужны обители: скиты открывались: 11-12 скитов и везде нужны скитоначальницы. А потом в самой обители полным ходом идет реставрация: Преображенский храм еще не освящен, в Троицком идут работы, все очень не обустроено. Поэтому не могла матушка отдать опытных сестер, а вот отдать новоначальную, которая совсем ничего не понимает, тоже не могла, чтобы не сказали, что прислала человека, который совсем ничего не умеет. И однажды утром, когда она шла в храм, ей был такой помысл, батюшка Серафим ей его дал: «Вот я приду сейчас в храм, а ты батюшка Серафим, помоги мне выбрать, кого послать». Она идет по дорожке и молится. Подходит к раке, а в то время у мощей стояли дежурные, они менялись посменно, наблюдали, протирали окошечко… и я тут стою, как помню, у ног батюшки Серафима, и вот, матушка подходит, приложилась, потом берет меня как-бы за рукав, подводит к своей стасидии, садится и говорит: «Анна, где ты сейчас несешь послушание?». Я говорю: «В школе, я там медсестра». А до этого я дежурила в Троицком соборе, а потом меня уже забрали в школу. И вот она говорит: «Ты должна ехать на Камчатку». Я как услышала это слово… по географии у меня было пять, но, думаю, Камчатка, где ж она есть? Я с таким удивлением и испугом слушала эти слова. Думаю, почему вдруг меня, и почему я должна туда ехать? И у меня все перевернулось в голове, от страха я замолчала и онемела. Я настолько онемела, что не могла произнести ни «да», ни «нет», вообще никакого звука, только в мыслях шла какая-то борьба. Ангел закрыл мне рот, чтобы я молчала. Матушка мне говорит, еще что-то рассказывает про эту Камчатку, я слушаю в страхе и трепете. Думаю, да лучше бы мне сказали: «Анна, тебя сейчас выведут за Троицкий собор и там распнут на кресте. Я бы, наверное, веселей приняла эту новость, чем ехать на какую-то Камчатку! Смогла произнести только одно: «Если это воля Божия, то я поеду». А сама думаю: «Господи, милосердный, а что же я там буду делать? Там же, наверное, люди-дикари живут». Я не знала, что здесь столько русских и украинцев, вся СССР собралась, это же щит России. Когда я спросила матушку, что я там буду делать, она ответила: «Ну, поедешь, будет полунощницу сестрам читать». И так скромненько этим и ограничилась, не стала больше ничего объяснять. Я сразу это на ум взяла и думаю: бедный Владыка Игнатий! Что же за монастырь там открывается, что сестры живут и никто даже полунощницу не умеет читать?! Мне это было очень удивительно, потому что это самое простое занятие и это все должны знать. И я так пожалела их. Думаю, даже ради того, что у Владыки там нет грамотных людей, стоит поехать и помочь. Нет у меня ума большого и средств нет, чтобы я могла как-то помочь, как мать Александра (Мельгунова), она была воспитанной, дворянского сословья, была и начитанная и богатая, что могла что-то созидать в Дивеево, а я поеду на Камчатку, что же я там смогу? Ну, думаю, могу читать полунощницу. Слава Богу, хоть это я могу и хоть этим-то помогу. И на этом я успокоилась. Сестры прощались со мной со скорбью: еду далеко. Одна несет перчатки, другая варежки, третья дает тулупчик, так и привезла с собой баулы. Потому что еще не была настолько духовной: ведь если Господь здесь в Дивеево милует, то неужели на Камчатке оставит?! Он везде один и тот же, наш Бог, любящий нас, и на Камчатке, и в Дивеево, в любом уголочке.
Всечестная Матушка, прибыв на Камчатку, что вначале было для Вас самым сложным?
Когда, по приезду, меня привезли к Владыке и он, благословив и внимательно поговорив со мной, сразу сказал: «А вы знаете, матушка, (хотя я еще послушница, а он ко мне уже с таким уважением) нам надо оформлять монастырь». Я говорю: «А как это делать? Владыка святый, я ведь ничего в этом не понимаю». Только я приехала помогать и тут же «ничего не понимаю» (Матушка смеется), читать полунощницу – да, а остальное… Тут как раз о.Валерий подъехал, Петр Петрович такой там работал, сослуживец. Еще была Наталья Леонидовна. Владыка всех собрал и попросил их помочь с монастырем, с бумагами, чтобы под конец года все оформить. А было 27 декабря, за 3 дня должны были успеть зарегистрировать монастырь. И когда мы начали оформлять, через день Владыка вручает мне Указ о настоятельстве, и тогда я уже поняла, что со мной будет, тогда осознала, что я здесь не на один день, а на всю жизнь. Это был самый трудный мой момент – видеть эту бумагу с указом о настоятельстве. Первые слова были от матушки Сергии, полученные на амвоне в Дивеево, что надо ехать – это первый тяжелый момент, а второй – этот указ. Был помысл: приеду, покажу сестрам как читать, научу их и потом уеду, не думала, что здесь останусь. Приняв это, как волю Божию, я поняла, что надо сильно молиться и со страхом и трепетом совершать каждый свой шаг. Конечно, у всех просила молитв, у владыки в первую очередь. Владыка каждый раз звонил, спрашивал как мы, потому что знал, что я неопытный человек, и даже светским людям поручил мне помогать: Марине Фоминой, ее супругу. Они меня всю жизнь здесь поддерживали, т.к. я здесь никого не знала. Также очень много нам помогал Борис Николаевич и до сих пор помогает. Много здесь хороших отзывчивых людей, многие уже ушли на пенсию, многие уехали, многие уже умерли. Здесь люди необыкновенные, очень добрые, желающие всегда помощь и делать общее дело. И благодать батюшки Серафима пребывает над этой обителью. При моем постриге матушка Сергия привезла икону с мощами Преподобного и по сей день Батюшка здесь участвует во всех наших делах. А позже, когда мне при постриге дали новое имя и я стала монахиней, то покровительницей у нас стала еще и первоначальница четвертого Удела Божией Матери святая матушка Александра, она и здесь нам тоже помогает. Вот так Господь Своими путями устроил монастырь. В 2005 году Священный Синод, по ходатайству владыки Игнатия, постановил и дал благословение на открытие женского монастыря впервые за 300 лет Православия на Камчатке. И я стала, по-моему, первой монахиней на Камчатской земле. Наши сестры рассказали интересный случай. Меня постригали 14 сентября, было церковное Новолетие, и был вечер, накануне дня прпп. Антония и Феодосия Киево-Печерских, основателей монашества на Руси. И сестры говорят, что солнце играло как на Пасху, такая была красота и благодать, вся природа ликовала, что здесь начинается монашеская жизнь. Вот так по милости Божией и всех святых и блаженной юродивой Екатерины, которая всю жизнь меня вела до этого места и ведет дальше, потому что без молитв наших духовников идти по жизненному пути трудно, и ее молитвами, я здесь до сих пор сижу и делаю то, что Господь благословляет, по своим немощам и силам, и Господь помогает через людей и сестер. А теперь нам Бог послал другого владыку, епископа Артемия, любящего, очень внимательного и очень заботливого духовного отца. Камчатка счастливый край, счастливый на Владык. Был владыка Нестор (Анисимов), потом другой Нестор, потом стал владыка Игнатий, а сейчас владыка Артемий. Их молитвами строятся храмы, возрождается духовная жизнь. Не все сразу могут прийти к Богу, но все-равно, по сравнению с тем, что было и что стало… Бог видит. Много людей пришло к вере, много покрестилось, много повенчалось, много воцерковилось, много храмов уже. Храмы построены, нам осталось только один шаг сделать для Бога, и Господь всех нас спасет. Храмы отверсты, службы идут, попечение о Камчатке в полной силе действует, только бы мирские люди не оставляли желание помогать обителям и владыке, потому что один в поле не воин, а все вместе могут многое, многое может молитва праведных и любящих Бога.
Всечестная Матушка, что значит быть игуменией и как нести этот крест радостно?
Одевая мантию, мы произносим такие слова: «Иисусе, одеждо веселия, одей мя тленную. Иисусе, покрове радости, покрый мя недостойную». Мантия – это и есть эта радость о Господе, это есть веселие. А игуменский крест… он напоминает крест матери, но пекущейся уже не о телесных детях, а о духовных, которых Бог пошлет, поэтому крест очень непростой. Родить детей телесно легче, а вот духовно очень сложно. Каждый человек – это целый мир, а сначала надо познать себя, чтобы потом помочь ближнему. А если ты духовно ручаешься за человека перед Господом, покрывая его мантией, то несешь уже ответственность за него как за родного ребенка родившегося уже духовно. И духовная жизнь непростая, это брань внутренняя, это жизнь во Христе, она радостная, но непростая. И от того, на кого Господь возлагает иго игуменства, Он хочет, чтобы этот человек прежде всего позаботился о себе. Чтобы стать духовной матерью не по слову, а по делу, чтобы в делах проявить себя. Чтобы те таланты, которые дал Господь, мы не закопали в землю. Чтобы быть светильником, надо не угасать, а гореть и освящать дорожку и себе, и ближним. Господь впереди, а мы за ним. Крест игуменства нельзя объяснить, его надо прочувствовать на себе, потому что нельзя словами объяснить то, что внутри человека. Каждая минута возлагает какой-то отпечаток иногда опытности, иногда переживаний. Конечно, это дело не такое возвышенное, хорошее и красивое, и непростое. И если Господь захочет этому человеку дать такое иго, то только по Своей милости, а не по заслугам, потому что мы ничего не заслуживаем — ни почитания, ни сана. Вообще-то, настоятельство – это должность, а игуменство – это уже сан, данный Богом по милости.
В монастырь приходят ради Иисуса, как говорила матушка игумения Сергия, а она очень мудрая и опытная, и у нее можно многому научиться. Путь духовных отцов и матерей есть для нас образец. И этот образец я увидела в игумении Сергии. Когда я пришла в Серафимо-Дивеевский монастырь, первого, кого я увидела – это матушку игумению Сергию, потом все остальное. И прожив там 6 лет, по благодати Духа Святаго, я поняла, что она моя духовная мать. Я почувствовала к ней такое отношение, что каждое ее слово казалось законом, и я прониклась к ней чувством полного доверия. Матушка скажет: пойди туда – я пойду туда, пойди сюда – пойду сюда, стой тут – буду стоять тут. Такое открылось у меня к ней доверие, что я сказала: да, это моя матушка. Я почувствовала в ней особую благодать, которую чувствовала к старице Екатерине, и эта благодать Духа Святаго привязала меня к ней. Я к ней не ходила, почти не видела, на приеме у нее за 6 лет ни разу не была, я была на послушании, но ее видела издали, и для меня она была и есть настоящая матушка игумения, других игумений я не знала. Не видела в ней ничего такого, за что хотя бы в помыслах могла осудить, ни в чем не могу найти в ней фальши. И когда я приезжаю в Дивеево, уже в сане игумении, и стою возле нее, или даже на расстоянии, я чувствую себя маленьким ребенком, по сравнению с этим духовным, образованным, проникновенным Духом Святым, человеком. Вот такой Бог дал мне подарок. И такой же чувствую себя маленькой и некудышной против наших владык, которым я должна подчиняться беспрекословно. В этом смысле, я очень счастливый человек, потому что, не имея особых дарований и талантов, которые могли бы мне послужить на таком посту, я увидела таких Богодухновенных людей живыми. А перед сестрами, конечно, я должна быть настоятельницей, должна быть требовательной, должна поставить каждого на свое место, как написано: кого надо обличить — обличи, кого надо пожалеть — пожалей, потому что это твоя должность и ты должна этим заниматься, а не только молиться. Ты должна, во-первых, смотреть за семьей: кто непослушлив, кто ропщет; должна наблюдать за сестрами – кто болен, вовремя помазать елеем, кто духовно заболел — просто немножко обрубить то, что начинает гнить, чтобы дальше не пошло. В завершение, говоря о сложности игуменства, я считаю, что это просто милость Божия и молитвы наших духовных матерей и отцов. Ведь духовное дело надо продолжать, монастыри должны быть, а если они угаснут совсем, то жизнь прекратится. Ведь все исходит от монашества, а монахи – это подражатели ангелов, а люди должны подражать монахам, значит это непростое сословие, а ангельское. А если я здесь настоятельница игумения, а Главная Игумения — это Матерь Божия, Она верховная Игумения всех игумений, которую так почитает матушка Сергия, то имея Царицу Небесную главной Игуменией, что я вообще, грешная, могу о себе сказать? Матерь Божия, Ты меня так терпишь, так благоденствуешь, Ты мне даешь все, а как я на Тебя мало похожа. Черты Богородицы мы должны как-бы впитывать в себя. Ее жизнь, подвиг Царицы Небесной, Ее святость должны в нашей душе отпечатываться, и мы должны Ей подражать.
С Матушкой игуменией беседовала ин.Екатерина (Шаталова)
Фото из архива Епархии и Свято-Казанского женского монастыря.
