Страшно подумать, что вместо забавного Егора могла бы остаться только одна маленькая строчка в медицинской карте: «Аборт по медицинским показаниям».
Строчка маленькая – шрам на душе большой. Рожать молодую женщину через полтора года после первого проблемного кесарева отговаривали многие специалисты: слишком мало времени прошло.
Осмотрев будущую маму, Шкарупа Ирина Анатольевна, руководитель центра восстановления репродуктивного здоровья при Камчатской краевой больнице, сказала: «Можно попробовать. С Божией помощью всё будет хорошо».
Егор живёт. Смотрит ясными глазами, хохочет, озорничает, как любой мальчишка в 9 лет.
А врач, поверивший когда-то, что всё будет хорошо? По-прежнему работает. И с Божией помощью помогает женщинам узнать: что это такое – стать мамой?
Врач, как священник – всегда при исполнении
-Ирина Анатольевна, про мам мы поговорим позже. Скажите пока что — какой человек может стать врачом?
-Сложный вопрос. Человек, который этого хочет — в первую очередь. Хочет не по каким-то меркантильным соображениям, а потому, что хочет лечить.
-Желание в детстве возникает? В юности?
-По-разному. У меня папа – врач. Поэтому мне было проще – я с самого начала вращалась в этой сфере. Родители разговаривали о заболеваниях, мне это нравилось. И после школы проблемы выбора не было: решение уже сложилось.
-Вы как православный человек, можете сказать, что православному врачу легче? Если да, то в чем?
-Легче конечно, потому что всегда можешь опереться на помощь Божию. Безусловно ее чувствуешь. Сложнее, потому что все время идешь контролируешь свою совесть. Присутствует чувство долга, порой, избыточное: какой ответ буду держать на Страшном Суде, что сделала против совести.
Не жалуюсь, за этот контроль Господь обильно вознаграждает успехами профессионала. Но с другой стороны, это тяжело морально и физически и связано с большими нагрузками.
Врач, как священник – всегда при исполнении, и это самое трудное.
-Сейчас, в преддверии Дня матери, открывается много диспутов. В частности, и у нас на Камчатке. Так, в краевой библиотеке состоится тематическая встреча «Рожать или не рожать». Как-то в подобном разговоре прозвучала фраза «у врачей контрацептивное сознание». Мол, бороться с ним в первую очередь надо, тогда и абортов меньше будет. По-вашему, это так?
-Впервые слышу подобный термин, хотя задуматься, может, и стоит.
Видимо, такое определение – плод чьих-то размышлений, наблюдений. Я не могу сказать однозначно, у кого какое сознание. Могу лишь проанализировать работу свого отделения.
Фактически всю жизнь я работала на одном месте – в Камчатской областной раньше, а теперь краевой больнице. Был очень короткий перерыв – меня пригласили на должность ведущего специалиста в Управление здравоохранения областной администрации по вопросам материнства и детства.
Так вот, раньше, когда я пришла в интернатуру, аборты производились естественно и считались частью работы врача-гинеколога. Мало кто тогда испытывал раскаяние, особенно если аборт был артифициальный, до 12 недель. Сейчас, во всяком случае в нашем отделении, любой аборт – это нежелательная операция. В нашем коллективе работают люди приблизительно одного возраста, чуть старше, чуть моложе. И у каждого есть понимание ценности человеческой жизни независимо от ее срока. Думаю, есть и не всегда осознанное, на внутреннем уровне понимание статуса эмбриона, плода как потенциальной личности или уже личности.
Мои коллеги не стремятся прерывать беременность. Для них это — тяжкий крест. Это то, от чего они не могут отказаться, когда речь идет о прерывании беременности по медицинским показаниям, когда есть явная угроза жизни для матери, например. Бывают, когда на врачей возлагают обязанность сделать такую операцию…
Я знаю, что мои коллеги испытывают муки совести, прикладывают все усилия, чтобы отговорить – это абсолютно достоверно. Как обстоят дела в других учреждениях, мне трудно сказать. Но на примере своего лечебного учреждения, могу сказать – крови сейчас никто не хочет. Все понимают, что это – грех. Всё-таки психология изменилась за два десятка лет в положительную сторону.
-Ирина Анатольевна, знаю, что Вы сами такие операции не делаете.
-Сейчас не делаю. Но проводила аборты до 90 года. И считала, что всё вполне нормально. Это был дохристианский период в моей жизни. А потом, незадолго до ухода в администрацию, ко мне пришло некоторое осознание, связанное со сложившейся жизненной ситуацией, с собствен детьми в том числе. Я взглянула на эти вопросы по- другому. С тех пор я абортов больше не делала.
-Легко ли было с начальством такую позицию обговорить, ведь в разговоре звучала фраза «на врачей возлагают обязанность…»?
-Кажется, было не очень тяжело. Думаю, потому, что Господь не оставил. Заведующая отделением и коллеги врачи, видя, что я дошла до определенного понимания, напрямую не склоняли к таким операциям, хотя это были врачи старого поколения, старой психологии. Тем не менее, когда, неожиданно мне предложили должность в Управлении здравоохранения, заведующая просто сказала: «Ты все равно аборты не проводишь, что тебе делать в отделении?.. Это выход для тебя, воспользуйся».
Уйти в чиновники было очень тяжело морально. Отец Ярославом меня благословил на это послушание. Год я плакала, уходя с работы. А потом Господь на мое счастье послал ребенка, я ушла в декрет. После декретного отпуска проработала в управлении совсем недолго. В это время стало модно создавать различные центры. В областной больнице тоже был создан Центр восстановления репродуктивного здоровья, куда и пригласили работать меня. С двухтысячного года в больнице получают помощь женщины, страдающие гормональными нарушениями, невынашиванием, бесплодием, проводится сохранение беременности в сложных случаях.
-Слышала, что в странах ЕС разрабатывают закон, запрещающий узнавать пол ребенка с помощью УЗИ. Законотворцы ссылаются на высокую статистику прерывания беременности как раз по половому признаку. Вроде «Еще одна девочка не нужна» или «Ой, а мальчик у нас уже есть…». Такой запрет – это мера? Имеет право быть?
-Наверное, имеет место быть. Но там — раз было поднято такое обсуждение. Я бы не сказала, что для нас это актуально – узнать пол и лишить ребенка жизни. Здесь немножко другая ситуация. Как правило, основной причиной, когда люди идут на прерывание беременности, является понимание ими тяжести этой ноши. То есть приход нового человека в жизнь предполагает, что у родителей, как правило, возникнут трудности.
Именно разного рода неготовность: психологическая, материальная, ментальная — толкает людей освободиться от «проблемы» путем ее ликвидации, независимо от пола. Актуальность этой проблемы прослеживается в другом. Я говорю об ЭКО. Бывает, когда состоятельные люди проводят генетический анализ половой принадлежности и выбирают эмбрионы, допустим, мужского пола. Вот такое явление имеется уже и у нас. И таких пациентов я знаю.
ЭКО со страхом Божиим
-А что стоит за этим выбором? Убийство других эмбрионов? Да и вообще есть ли озвученная позиция РПЦ по вопросам ЭКО?
-Мы исходим из социальной концепции православной церкви, принятой кажется в 2000 году, когда был Архиерейский Собор. Тогда четко обозначили: нельзя использовать половые клетки третьего лица или третье лицо для вынашивания беременности (суррогатное материнство или донорство гамет).
Детали в этих решениях не обговорены и вряд ли это возможно. Ведь технологии настолько стремительно развиваются! Есть понимание: все, что происходит, попущено Богом. Даже то, что нам кажется явно негативным – тоже от Господа.
Говоря об ЭКО, рассматриваем две стороны. Первая. Мы приобретаем знания в репродуктологии, которые не имели раньше. Это действительно хорошо, мы понимаем суть происходящего. Можем оказать помощь определенным пациентам.
Наверное, в свое время такой этап проходила генетика. Многие ее не приветствовали, а время показало: с ней можно реально оказывать воздействие на лечебный процесс. И сейчас мы переходим к периоду так называемой молекулярной терапии, индивидуализированному лечению. Будем прицельно действовать на суть процессов, потому что она заложена во взаимодействии молекул внутри нашего организма.
Точно так же и ЭКО — накапливаются знания, и мы делаем какие-то открытия, которые могут служить человеку. Но, с другой стороны, это параллельно сопряжено с потерями и нравственных качеств, и человеческих. В ЭКО, допустим, есть проблема гиперпродукции эмбрионов. Вот этот вопрос лично меня заботит очень сильно.
Смысл в двух словах. В любой протокол заложена суперовуляция — избыток половых клеток. И эмбрионы, таким образом, получаются в избытке. То есть редко когда их — один-два. Чаще — больше. Единственный человек, который решает судьбу такого эмбриона – жить или не жить ему – эмбриолог. Безусловно, доля субъективизма здесь присутствует . Хорошо, если это человек верующий, а если нет? Сложно сказать, что из этого получится.
Кроме того, еще есть заморозка эмбрионов, а в последствии по личным причинам пациентов-заказчиков, возникает ненужность этих криоэмбрионов. Их судьбы тоже неизвестны.
Параллельно с этим развивается лечение стволовыми клетками, а самый лучший источник стволовых клеток – это пятидневный эмбрион. Именно в этот срок наступает время попасть ему в матку. И сейчас все эмбрионы стараются дотягивать до этого срока. И тут возникает вопрос: а все ли эмбрионы используется по назначению?..
В нашей стране пока юридически эти моменты четко не фиксированы. В Европейских странах всё строго оговорено – различными этическими комитетами, религиозными организациями. Со всех сторон контроль.
Эти моменты для меня болезненны. Я объясняю их своим пациентам, которые собираются ехать на ЭКО, чтобы они имели возможность оговаривать с лечащим врачом количество эмбрионов. Ведь на самом деле пациент так мало подготовлен и информирован, что не может предложить врачу какую-то альтернативную точку зрения. Предупреждая женщин об острых углах ЭКО, я стараюсь дать им подпорку, чтобы они могли свидетельствовать о своем желании не губить эмбрионы. А вообще я уверена: если человек живет со страхом Божиим, то и обстоятельства будут складываться определенным образом: так, что и потери, хотя бы моральные, будут минимальными.
Бывают случаи, когда люди и не обременены морально. Наверное, такие переживания им неважны. Но не исключено ведь, что они задумаются о них позже. Я не унываю — Господь ведет каждого из нас. Он предоставит нам все шансы, чтобы мы выбрали наиболее правильный путь к своему спасению.
Работа – это очень важный аспект в жизни, но он абсолютно второстепенный
-От эмбрионов – к детям. Говорят, надо повышать рождаемость. На Вас в этом вопросе ровняться можно?
-Не знаю. Вообще у меня четверо детей.
-Едва ли не главный вопрос современной женщины: как можно совмещать работу мамы, тем более многодетной, и профессионала?
— Только с помощью Божией. У меня никогда не было альтернативы – дети или работа. Может это корнями уходит в ту мою глубину раскаяния, которое связано с абортами, проведенными в начале карьеры.
Пожалуй, третьего ребенка я родила сознательно, 
по неофитским убеждениям, что православным меньше трех детей иметь неприлично. Чем поразила своего мужа. А четвертый ребенок получился как-то стихийно, но сомнений никаких не было. Была полная уверенность – раз Бог дал ребенка, значит, Он поможет его вырастить.
Разница между детьми в 6-7 лет, и каждый предыдущий готовил к школе следующего. Находились и надежные няни. Наверное, поэтому проблем не было, как совместить. Работа – это очень важный аспект в жизни, но он абсолютно второстепенный.
-А ведь работаете много…
-В большей степени я бы хотела работать меньше. Работаю так, наверное, за свое послушание. За 
память о том, что я должна буду перед Господом отвечать на Страшном суде. За материнство, которое меня побуждает вести себя так, а не иначе. Потому что я уверена: если где-то дам маху сознательно или несознательно, то мои дети в другом месте в аналогичной ситуации от других не получат то, что я сейчас могла кому-то дать, а не дала. Все ведь взаимосвязано. Трудно безусловно, но Господь пасет меня. С рождением четвертого ребенка пришлось выйти на работу, когда ему было 3 месяца — наморозила грудного молока и пошла работать. Получила благословение читать акафист Богородице и до сих пор его читаю. Моя надежда и на Матерь Божию, что в мое отсутствие и присутствие будет заступницей для детей.
-Вычитала где-то: «Тебе поможет врач. Если врачу поможет Бог». Согласны?
-Верно на все сто. Так же, как и «Врачи – это руки Божьи». Есть общее в этих мыслях…
Беседовала Юлия Ляцкая
Фото kamkrai.com, yandex-images.ru
